Популярное
Стихи для детей
Сказки
Рассказы для детей
Сибирские писатели
Песни
Праздники
о чувствую, и жаль мне, что вас нет сейчас со мной, жаль, что мы где-нибудь не вместе и что в купе вы только мысленно со мной были, я думал о вас все время......Миленький мой, если какая-нибудь есть возможность, дождись меня в Берлине. Мне надо с тобой увидеться и поговорить до твоего отъезда в Питер. А я надеюсь в Берлине быть к 15-му...Целую и обнимаю тебя крепко, как и люблю. И симпатичненького за меня поцелуй...Твой Татарин.N 43. 28 декабря. Париж...Сегодня ты телеграфируешь, что нет от меня писем, а между тем я послал тебе уже два письма из Парижа. Правда, одно из писем я не сам бросил в почтовый ящик, а дал одному из коллег и, чего доброго, оно могло застрять у него в кармане. Сам я здесь в положении полуосадном, не только потому, что занят с утра до ночи, но и по причине опеки со стороны товарищей и коллег, которые буквально не дают мне выходить на улицу, опасаясь всяких худых инцидентов. Я обычно удираю все-таки на автомобиле, но в общем по городу хоть не ходи: узнают и глазеют, а это очень стесняет. На днях тут перед нашими воротами задержали какую-то полусумасшедшую женщину, с револьвером, признавшуюся в намерении меня подстрелить, но, кажется, она действовала без сообщников. Впрочем, озлобление в белогвардейских кругах настолько велико, что не удивительно, если обнаружатся и более обстоятельные предприятия в том же роде. Я лично смотрю на все это с точки зрения фаталистической, чему суждено быть, того все равно не минуешь, а уберечься в этих условиях все равно нельзя. Если веду сейчас жизнь вроде ватиканского затворника, то только потому, что по новости дела не хватает времени даже на еду и прочее, но каждый день выхожу из своего кабинета в довольно хороший сад и делаю несколько кругов (каждый круг имеет 171 шаг или около 57 сажен). Это довольно сильно напоминает тюремные прогулки. Здание громадное, передано нам было в состоянии мерзости и запустения, и мы сейчас, подобно колонистам в первобытном тропическом лесу, отвоевываем у этой заваленной старой мебелью, рваной бумагой и пр. пустыни шаг за шагом одну комнату за другой. Персонал еще далеко не весь прибыл, ничего нет, прислуга ничего не умеет (рекомендована, конечно, компетентным надежным управделами) и пр. К этому присоединяются внешние затруднения: вся правая часть прессы и палаты используют наш приезд как сигнал нападения на признавшего Советы Эррио1, а правит[ельство] последнего в свою очередь, чтобы успокоить напуганных буржуа и показать самих себя благонадежными, берет круто вправо. Английский консервативный кабинет посылает по Европе Чемберлена2 - организовать еще раз единый фронт против нас, и, конечно, английские деньги не без участия в делании той плохой погоды, которая тут сейчас разразилась.Ну вот, миленький мой, это тебе пока о здешних делах. А теперь, родное мое, дайте мне вас поцеловать и сладчайшего моего ребеночка-партийца. Писем твоих я здесь получил два: судя по конверту, приходят из Ленинграда на 6-й день, это нормально.Ласковый мой Аленушкин3 целует своего папу, как бы я хотел его тоже поцеловать. К 1 января я не успею вернуться, все тут идет медленнее, чем я полагал, и даже одно знакомство с официальными особами потребует еще несколько недель. Приеду я, вероятно, не раньше половины января, если не случится чего-либо экстраординарного. Мне кажется, что я вас уже полгода не видал, по крайней мере. Ходит мой родной, бегает, а как его ноженьки,стр. 72ты мне не пишешь. Носит ли он сапоги свои кожаные или нет? Свободно ли вполне ходит или все еще утыкается на трудных местах. Очень его и вас люблю и очень рад, что вы у меня есть.1. Эррио Э. (1872 - 1957) - лидер партии радикалов, премьер-министр Франции в 1924 - 1926, 1932 годах.2. Чемберлен О. (1863 - 1937) - министр иностранных дел Великобритании в 1924 - 1929 гг., консерватор.3. После смерти В. И. Ленина Красин стал называть младшую дочь Тамару Леной.N 44. Декабрь (без даты). ПарижСпасибо тебе за письма, я очень им рад и они мне позволяют совсем ясно и близко представить и тебя и маленького...Родные мои и миленькие, я очень часто и очень нежно о вас думаю, вспоминаю вас постоянно и бываю у вас в гостях, хожу мысленно по всей квартире... Беру Аленушку на руки, а он ко мне доверчиво и аппетитно притуляется и рученькой бьет меня по щеке.В сутолоке повседневной моей работы мысли о вас... греют и бодрят в одно и то же время. Положение здесь очень трудное. Работы... фактически чрезмерно много, у меня попросту болят и утомляются глаза от чтения бесчисленных газет, писем, отчетов. Людей не хватает, положиться даже в пустячках не на кого, а много вещей таких, которых никому нельзя передоверить, к тому же у меня память зрительная, и я со слуха не могу так хорошо вещи усваивать, как со взгляда...N 45. 21 декабря1Миленький мой, дорогой и золотой!Я тебе пишу в день твоего рождения, в воскресенье, а телеграмму дал Гринфельду2 сдать вечером вчера, ибо сегодня в праздник все отделения здесь закрыты, на главный же мне не попасть: я ведь тут как затворник живу. Я очень много о вас, милые мои, думаю и сегодня как проснулся думал тоже, старался себе представить, будто к вам приехал, иду по лестнице с чемоданом, калоши от снегу скользят по ступенькам, тяжеловато немножко, но вот уже N 35, а вот и последние два марша лестницы и уже видится слева белая кнопочка. Сейчас позвоню и в коридоре встречу Тамарушку-красавушку в черном бархатном платье... Ну затем, снявши шубу и шапку и обогревшись малость, вхожу и за загородочкой вижу в красненьком Аленушку, волченыша моего родного. Только он у вас сейчас, пожалуй, о загородке-то и думать забыл, если мама про него пишет, что он тысячу верст по квартире выбегивает. Миленькие мои и родные, мне очень бывает по вас скучно, и я помню вас всегда и очень к вам хорошо отношусь. А вы? Сердитесь на меня или нет? Не сердитеся, я люблю вас очень, а только замучен я и заезжен работой, работой и всякими должностями и обязанностями за шестерых. Сейчас особенно. Ничто-то тут не устроено, люди все никудышные, ни ступить, ни плюнуть не умеют, самому надо чуть не конверты заклеивать. Где не доглядел, смотришь какая-нибудь ерунда или недоразумение уже и выходит. Многое уже упорядочилось за эти две недели, но предстоит еще громадная работа. Раньше 12 - 15 января едва ли смогу выехать, да и здесь это будет нехорошо истолковано, надо некоторый минимум времени тут просидеть, иначе это будет носить характер не то отозвания, не то бегства.Родное мое, посылаю этот лист, чтобы не задерживать письма. Крепко тебя целую и обнимаю, мое солнышко... и младчего тут же. Кланяйся от меня Лебедевым3.Твой Татарин. Полный текст статьи здесьПоделиться: Пожалуйста, оцените:1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
...Миленький мой, если какая-нибудь есть возможность, дождись меня в Берлине. Мне надо с тобой увидеться и поговорить до твоего отъезда в Питер. А я надеюсь в Берлине быть к 15-му...
Целую и обнимаю тебя крепко, как и люблю. И симпатичненького за меня поцелуй...
Твой Татарин.
N 43. 28 декабря. Париж
...Сегодня ты телеграфируешь, что нет от меня писем, а между тем я послал тебе уже два письма из Парижа. Правда, одно из писем я не сам бросил в почтовый ящик, а дал одному из коллег и, чего доброго, оно могло застрять у него в кармане. Сам я здесь в положении полуосадном, не только потому, что занят с утра до ночи, но и по причине опеки со стороны товарищей и коллег, которые буквально не дают мне выходить на улицу, опасаясь всяких худых инцидентов. Я обычно удираю все-таки на автомобиле, но в общем по городу хоть не ходи: узнают и глазеют, а это очень стесняет. На днях тут перед нашими воротами задержали какую-то полусумасшедшую женщину, с револьвером, признавшуюся в намерении меня подстрелить, но, кажется, она действовала без сообщников. Впрочем, озлобление в белогвардейских кругах настолько велико, что не удивительно, если обнаружатся и более обстоятельные предприятия в том же роде. Я лично смотрю на все это с точки зрения фаталистической, чему суждено быть, того все равно не минуешь, а уберечься в этих условиях все равно нельзя. Если веду сейчас жизнь вроде ватиканского затворника, то только потому, что по новости дела не хватает времени даже на еду и прочее, но каждый день выхожу из своего кабинета в довольно хороший сад и делаю несколько кругов (каждый круг имеет 171 шаг или около 57 сажен). Это довольно сильно напоминает тюремные прогулки. Здание громадное, передано нам было в состоянии мерзости и запустения, и мы сейчас, подобно колонистам в первобытном тропическом лесу, отвоевываем у этой заваленной старой мебелью, рваной бумагой и пр. пустыни шаг за шагом одну комнату за другой. Персонал еще далеко не весь прибыл, ничего нет, прислуга ничего не умеет (рекомендована, конечно, компетентным надежным управделами) и пр. К этому присоединяются внешние затруднения: вся правая часть прессы и палаты используют наш приезд как сигнал нападения на признавшего Советы Эррио1, а правит[ельство] последнего в свою очередь, чтобы успокоить напуганных буржуа и показать самих себя благонадежными, берет круто вправо. Английский консервативный кабинет посылает по Европе Чемберлена2 - организовать еще раз единый фронт против нас, и, конечно, английские деньги не без участия в делании той плохой погоды, которая тут сейчас разразилась.
Ну вот, миленький мой, это тебе пока о здешних делах. А теперь, родное мое, дайте мне вас поцеловать и сладчайшего моего ребеночка-партийца. Писем твоих я здесь получил два: судя по конверту, приходят из Ленинграда на 6-й день, это нормально.
Ласковый мой Аленушкин3 целует своего папу, как бы я хотел его тоже поцеловать. К 1 января я не успею вернуться, все тут идет медленнее, чем я полагал, и даже одно знакомство с официальными особами потребует еще несколько недель. Приеду я, вероятно, не раньше половины января, если не случится чего-либо экстраординарного. Мне кажется, что я вас уже полгода не видал, по крайней мере. Ходит мой родной, бегает, а как его ноженьки,
стр. 72
ты мне не пишешь. Носит ли он сапоги свои кожаные или нет? Свободно ли вполне ходит или все еще утыкается на трудных местах. Очень его и вас люблю и очень рад, что вы у меня есть.
1. Эррио Э. (1872 - 1957) - лидер партии радикалов, премьер-министр Франции в 1924 - 1926, 1932 годах.
2. Чемберлен О. (1863 - 1937) - министр иностранных дел Великобритании в 1924 - 1929 гг., консерватор.
3. После смерти В. И. Ленина Красин стал называть младшую дочь Тамару Леной.
N 44. Декабрь (без даты). Париж
Спасибо тебе за письма, я очень им рад и они мне позволяют совсем ясно и близко представить и тебя и маленького...
Родные мои и миленькие, я очень часто и очень нежно о вас думаю, вспоминаю вас постоянно и бываю у вас в гостях, хожу мысленно по всей квартире... Беру Аленушку на руки, а он ко мне доверчиво и аппетитно притуляется и рученькой бьет меня по щеке.
В сутолоке повседневной моей работы мысли о вас... греют и бодрят в одно и то же время. Положение здесь очень трудное. Работы... фактически чрезмерно много, у меня попросту болят и утомляются глаза от чтения бесчисленных газет, писем, отчетов. Людей не хватает, положиться даже в пустячках не на кого, а много вещей таких, которых никому нельзя передоверить, к тому же у меня память зрительная, и я со слуха не могу так хорошо вещи усваивать, как со взгляда...
N 45. 21 декабря1
Миленький мой, дорогой и золотой!
Я тебе пишу в день твоего рождения, в воскресенье, а телеграмму дал Гринфельду2 сдать вечером вчера, ибо сегодня в праздник все отделения здесь закрыты, на главный же мне не попасть: я ведь тут как затворник живу. Я очень много о вас, милые мои, думаю и сегодня как проснулся думал тоже, старался себе представить, будто к вам приехал, иду по лестнице с чемоданом, калоши от снегу скользят по ступенькам, тяжеловато немножко, но вот уже N 35, а вот и последние два марша лестницы и уже видится слева белая кнопочка. Сейчас позвоню и в коридоре встречу Тамарушку-красавушку в черном бархатном платье... Ну затем, снявши шубу и шапку и обогревшись малость, вхожу и за загородочкой вижу в красненьком Аленушку, волченыша моего родного. Только он у вас сейчас, пожалуй, о загородке-то и думать забыл, если мама про него пишет, что он тысячу верст по квартире выбегивает. Миленькие мои и родные, мне очень бывает по вас скучно, и я помню вас всегда и очень к вам хорошо отношусь. А вы? Сердитесь на меня или нет? Не сердитеся, я люблю вас очень, а только замучен я и заезжен работой, работой и всякими должностями и обязанностями за шестерых. Сейчас особенно. Ничто-то тут не устроено, люди все никудышные, ни ступить, ни плюнуть не умеют, самому надо чуть не конверты заклеивать. Где не доглядел, смотришь какая-нибудь ерунда или недоразумение уже и выходит. Многое уже упорядочилось за эти две недели, но предстоит еще громадная работа. Раньше 12 - 15 января едва ли смогу выехать, да и здесь это будет нехорошо истолковано, надо некоторый минимум времени тут просидеть, иначе это будет носить характер не то отозвания, не то бегства.
Родное мое, посылаю этот лист, чтобы не задерживать письма. Крепко тебя целую и обнимаю, мое солнышко... и младчего тут же. Кланяйся от меня Лебедевым3.
Полный текст статьи здесьПоделиться: Пожалуйста, оцените:1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Танцы Стихи для детей Сказки Рассказы Праздники Регламент Поддержать проект c помощью yandex
Поддержать проект c помощью yandex