Марк Сергеев. Времена года на Байкале
 

 Версия на сайте 

Страница: | 1 | 2 | 3 |   Дальше>>



Весна

Весна на Байкале не укладывается в определенные человеческим календарем три месяца. Еще спит замороженная стужей тайга, еще не слышно ликующих криков возвращающихся из теплого далека птичьих стай, а ветры уже вымели с ледяных полей весь снег, отполировали до блеска прозрачный байкальский щит, а там, где припрятались сугробы в заветренных уголках, - мороз и солнце испарили их, ибо зимой воздух здесь сух и жаден до влаги. Воспользовавшись этим, дерзкие лучи все более набиравшего силу солнца ринулись сквозь гигантские хрустальные линзы, согрели воду подо льдом, так, что у нее появилось желание пробить студеную толщу. И вода начинает подтачивать лед снизу. С каждым днем он становится все более рыхлым, пористым, пока - к апрелю - не превращается в миллиарды длинных, вертикально стоящих стеклянных игл. Теперь нужно ждать весенних ветров. Они набросятся на белые поля, сломают их, начнут выжимать к берегу. Еще день назад беспомощный и хрупкий, лед неожиданно становится слепой силой, которая с титанической отвагой ломает прибрежные деревья, разрушает полотна дорог, переносит многотонные камни.

Академик - байкаловед Григорий Галазий приводит любопытную статистику: «В 1962 г. В южном Байкале наблюдали ледяные валы от надвигов до 20 - 30 метров. В 1933 г. такие нажимы льда перекрыли железнодорожное полотно около станции Танхой и столкнули с рельсов товарный железнодорожный эшелон вместе с паровозом. Весной 1960 г. на судоверфи (в поселке Лиственничном - М.С.) ледокол Ангара водоизмещением 1400 тонн был вытеснен льдом на береговую отмель. В этом же году в поселке Лиственничном и в порту Байкал надвигами разрушены причальные сооружения. В бухте Сосновка 13 мая 1960 г. при полном штиле подвижкой льда на берег вытеснились камни весом в 5 - 6 тонн».
Спасаясь от этого белого пресса, неумолимого силача-великана, люди придумали делать во льду близ берега длинные щели-прораны, или, как их здесь называют, «майны». Но и это помогает не всегда. Порой приходится вести подлинную войну с нагоном - взрывать движущиеся ледяные стены, дробя их на безопасные осколки.

Тем временем на берегах весна бросила голубые кольца проталин вокруг черных древних стволов. Сперва уплотнила снег, превратив его в прочный наст, а потом растормошила и сделала опасные белые ловушки для почуявших весеннее томление зверей: снег кажется крепким, ослепительно белым, а ступишь - и провалишься во всю его глубину,
Но вот первые ручьи пробивают себе путь к Байкалу, сперва робкие, затихающие на ночь и возобновляющие свой бег к полудню, потом уже дерзкие и громкоголосые. С ними перекликаются стаи птиц. Одни ликуют, радуясь возвращению домой, другие тоскуют - у них брачная пора. Вот уже на проталинах зажгли ясно-синие и нежно-желтые огоньки сибирские подснежники, по-местному - сон-трава.
А на южном Байкале разламываются ледяные поля, огромные льдины, дробясь, бьются о более прочные забереги, о скалы, друг о друга, ломаются - шум, треск, гам... Они неторопливо подходят к истоку Ангары, а там их шаловливо подхватывает быстрина и несет вниз, к Иркутску. Окончательно истаивает и превращается в мириады хрустальных иголок береговой лед. а вдоль берега сверкает радугой бесконечная стая сказочных прозрачных «ежей», словно их привела сюда весенняя брачная пора.

Вот уже от резкого таяния снегов взбухли сотни рек, с гомоном и грохотом летящих в Байкал. Они бросаются с высоких круч сверкающими на солнце водопадами, они взрываются из долин в стылую синеву моря, но если взглянуть с вершины одной из прибрежных гор, то увидишь, как еще долго-долго кристальная озерная чистота не хочет смешиваться с этой расхристанностью и буйством. Реки текут внутри Байкала, а разная температура и разная плотность воды не дают им раствориться.

В самом начале весны родились нерпята. Они появились в снежных домиках на льду, И чтобы малыш был в безопасности, мама награждает его белым, как зима мехом. Но вот вместе с отступающим льдом стадо сибирских тюленей передвигается к северу Байкала, где лед будет сохраняться до середины июня. Бельки - так зовут детенышей - окрепнут, начнут питаться рыбой, мех у них станет поразительно серебристо-серо-зеленоватого цвета. А потом и совсем потемнеет.
Весной над Байкалом нет облаков. Этот феномен известен сибирякам испокон веков. Ученые объясняют его тем, что Байкал в это время не рождает туманов, а стало быть, и облаков, потому что вода холоднее воздуха и мало испаряется. А кочевые небесные странники, занесенные сюда попутным ветром, не могут перевалить через каменную гряду, окружающую сибирское море: они нагреваются, рвутся в клочья, истаивают и рассеиваются. Казалось бы, именно в это время над Байкалом должен быть самый прозрачный воздух, однако нет! Легкая дымка плывет над водой, смягчает резко высвеченные сильным солнцем дали, укрывает романтическим флером береговые скалы и леса.
Вот уже буйнотравье преобразило тайгу, стали ярче бронзовые стволы, нежные побеги выбросили пихты, обзавелись иголками лиственницы. А на севере озера-моря отсиживается ледяная рать, тайно надеясь, что еще не все потеряно.

Наконец, берега заливает лиловый огонь - точно ранняя заря опустилась на скалы и травы и не хочет истаивать. Это зацвел багульник - так здесь называют рододендрон. На его ветвях нет листьев .- одни ясно-фиолетовые звездочки, кажущиеся горящими даже в пасмурный день. И этим нежным полыханием байкальская весна переливается в лето.

Лето

Летние солнечные дни заливают тайгу, горы и сам Байкал таким ослепительным сиянием, что светило - гранитные валуны, обкатанные вековечными волнами, лежат на береговой гальке, как раскаленные сгустки света. Дерзкая и пронзительная зелень весны сменяется спокойным, благородным свечением тайги, словно оцепеневшей от жары, от обилия солнца, от охватившей мир плотной тишины. Краски загустели, стали контрастными, прозрачность воздуха, словно гигантская линза, сближает расстояние и позволяет рассмотреть среди зеленого моря темные острова пихтача, нежные одеяния лиственничных рощ, искрящуюся листву березняка, исчерканную вертикальными белыми штрихами. И когда нежданная туча заслонит вдруг солнце, то сияющие березовые стволы продолжают светиться и как бы люминесцировать, А если туч набежит много и они низко повиснут над водой, то и небо вберет в себя этот всепоглощающий зеленый свет, и покажется вдруг, что и не туча это вовсе, а клубящиеся живые травы. Тогда волны Байкала становятся зелеными, как волосы русалок.
Идет борьба жары и прохлады, потому что летом на Байкале всегда холоднее на 5 - 6 градусов по сравнению с Прибайкальем.

С конца июня время туманов. Напоенный влагой воздух скатывается с гор в долину Байкала невидимыми глазу водопадами. Здесь влага густеет, и вот уже весь простор то южной, то центральной, то северной котловины, а то и всех вместе, залит густым молоком, и суда, захваченные в нежданный плен, пронзительно гудят, предупреждая друг друга, и голоса их тонут в тумане.

С вершины пика Черского, что стоит в истоке Ангары, можно увидеть и это белесое сияние, затопившее, точнее - запеленавшее весь простор озера-моря, и четкий, высвеченный солнцем окрестный мир с его фантастическими скалами, ледяным сиянием снежных вершин на противоположном берегу Байкала, до которых добрых сорок километров.

Какое-то; невообразимое сочетание кристальной чистоты и белесого, вязкого, влажного полотна, за которым от одного борта маленького катерка не видишь другого. Такие туманы бывают в июне, июле и августе. Иногда их мгновенно развевает горный береговой ветер, иногда они уныло стоят над водой и два, и три дня.

Вода в Байкале студеная. Даже в самую жаркую пору, которую не зря ведь называют вершиной лета, она прогревается на поверхности озера лишь до 13 градусов, но сибиряки, между тем, знают немало мест, где солнце все же побеждает холод, и тогда берег Байкала ничем не отличается от крымского и кавказского курортов. Впрочем, нет, отличается. Вода здесь пресная и прозрачная, а песок и галька имеют свои неповторимые оттенки цвета.

В отдельных местах вода прогревается даже до 23 градусов. В дельтах крупных рек, таких как Селенга и Баргузин, на мелководьях, например, в заливе Провал. Его название - отзвук давней трагедии, изменивший в одночасье линию байкальского берега. В январе 1882 года на юго-восточном побережье сибирского моря разразилось мощное землетрясение. Десятибалльный подземный шторм качал гигантские горы, разламывая земную кору, а здесь, в дельте реки Селенги, обширная степь, площадью почти в 260 квадратных километров с улусами, стадами скота, покосами и огородами, юртами и избами, опустились вниз на несколько метров и стала дном залива: сминая все на своем пути - деревья, строения, стога сена - сюда ринулась байкальская вода. Так, должно быть чувствовали себя люди в дни великого потопа. На лодках, на обломках строений добирались жители долины к берегу, который к тому времени перестал уже вздрагивать от подземной непогоды. Люди спаслись, но погибло много скота. Теперь в этом месте - тепловодье.

Есть места, где прибрежная вода отделена от морской огромными каменисто-песчаными косами, называемыми здесь «каргой». Такая коса сделала Посольский залив местом благодатным: неглубоко - а обычно на Байкале почти сразу же у берега начинается неимоверная глубина, - вода, как парное молоко, берег покрытый бархатистым песком.
Лето - время рыбаков и путешественников. Обычно промысловый лов, особенно его начало, был праздником для жителей прибрежных сел и деревень. Бросали другие дела, отодвигали заботы, семьями поселялись на берегу в балаганах, запасая вкуснейшего омулька и на зиму, и на весну. Такие артели снабжали потом всех сибиряков и свежей, и соленой, и вяленой, и копченой рыбой. В годы второй мировой войны, спасаясь от голода, стали ловить омуля мелкоячеистыми сетями, и не только в сезон. И популяция этой воспетой в народных сказаниях рыбы ослабла, стала настолько непродуктивной, что ученые забили тревогу. Полтора десятилетия местным рыбакам пришлось довольствоваться скромным рационом: лов был запрещен. Так ученые спасли уникальный мир Байкала, в котором ведь все взаимосвязано - вода, солнце, планктон, малюсенькие рачки, серебристый омуль, океанская нерпа и человеческая жизнь.
лишь до 13 градусов, но сибиряки, между тем, знают немало мест, где солнце все же побеждает холод, и тогда берег Байкала ничем не отличается от крымского и кавказского курортов. Впрочем, нет, отличается. Вода здесь пресная и прозрачная, а песок и галька имеют свои неповторимые оттенки цвета.

В отдельных местах вода прогревается даже до 23 градусов. В дельтах крупных рек, таких как Селенга и Баргузин, на мелководьях, например, в заливе Провал. Его название - отзвук давней трагедии, изменивший в одночасье линию байкальского берега. В январе 1882 года на юго-восточном побережье сибирского моря разразилось мощное землетрясение. Десятибалльный подземный шторм качал гигантские горы, разламывая земную кору, а здесь, в дельте реки Селенги, обширная степь, площадью почти в 260 квадратных километров ~ с улусами, стадами скота, покосами и огородами, юртами и избами, опустились вниз на несколько метров и стала дном залива: сминая все на своем пути - деревья, строения, стога сена - сюда ринулась байкальская вода. Так, должно быть чувствовали себя люди в дни великого потопа. На лодках, на обломках строений добирались жители долины к берегу, который к тому времени перестал уже вздрагивать от подземной непогоды. Люди спаслись, но погибло много скота. Теперь в этом месте - тепловодье.

Есть места, где прибрежная вода отделена от морской огромными каменисто-песчаными косами, называемыми здесь «каргой». Такая коса сделала Посольский залив местом благодатным: неглубоко - а обычно на Байкале почти сразу же у берега начинается неимоверная глубина, - вода, как парное молоко, берег покрытый бархатистым песком.
Лето - время рыбаков и путешественников. Обычно промысловый лов, особенно его начало, был праздником для жителей прибрежных сел и деревень. Бросали другие дела, отодвигали заботы, семьями поселялись на берегу в балаганах, запасая вкуснейшего омулька и на зиму, и на весну. Такие артели снабжали потом всех сибиряков и свежей, и соленой, и вяленой, и копченой рыбой. В годы второй мировой войны, спасаясь от голода, стали ловить омуля мелкоячеистыми сетями, и не только в сезон. И популяция этой воспетой в народных сказаниях рыбы ослабла, стала настолько непродуктивной, что ученые забили тревогу. Полтора десятилетия местным рыбакам пришлось довольствоваться скромным рационом: лов был запрещен. Так ученые спасли уникальный мир Байкала, в котором ведь все взаимосвязано - вода, солнце, планктон, малюсенькие рачки, серебристый омуль, океанская нерпа и человеческая жизнь.

Осень

Славное море - священный Байкал,
Славный корабль ~ омулевая бочка,
Эй, баргузин, пошевеливай вал!
Молодцу плыть недалечко.

С тех пор, как Байкал был открыт для мира, эту старинную сибирскую песню знают в самых разных концах света - в Европе и Азии, в Африке и в Австралии, в обеих Америках, ибо ежегодно, особенно летом, приезжают на древние берега озера - моря многие тысячи любознательных экскурсантов. Если считать и так называемых «диких» туристов, то в прибрежной тайге деревья, травы, камни, ледники, реки чувствуют напор почти миллиона путешественников, ищущих общения с загадочным Байкалом. Но, распевая эту сразу запоминающуюся песню, немногие все же могут похвастаться, что испытали на себе всю силу своенравного ветра - баргузина. Летом он обычно начинается утром и стихает к ночи. Зато осенью может дуть всю неделю. Тогда исчезает зелень воды, словно каждый порыв баргузина добавляет в нее все новые дозы густой синьки. Байкал темнеет, гребни волн вспыхивают белыми молниями и летят, подгоняемые песенным ветром. Рыбаки радуются: после баргузина больше рыбы в прибрежных водах - он сгоняет сюда планктон, а вслед за пищей идут косяки.

Чаще всего осень на Байкале - светлая, ясная, погожая. Солнце предчувствует зиму, светит особенно пронзительно, поджигая листья берез, осин, лиственную хвою. Небесный жаркий свет словно переливается на землю, и вот уже тайга горит осенним золотом и багрецом, В сентябре -октябре самый чистый воздух над озером, заветное время для ученых, установивших свой телескоп поблизости от села Лиственничное, на вершине горы. В эту пору на всей земле нет места более подходящего, чтобы смотреть в небо. Воздух прозрачен настолько, что вершины прибрежных хребтов, украшенные снегом, видны невооруженным глазом за двести и более километров.

... Вдруг средь бела дня набегают нежданные тучи, резкий вихрь выветривает тепло, точно набухшие снегом громадины, касаются лесистых вершин, и является глазам странная картина: тучи словно обесцвечивают тайгу, лес седеет на глазах. Такие растения — посланцы земли - приносит иногда нежданный снегопад, который длится и два. и три дня. На сентябрьских деревьях еще вовсю зеленеют кроны, но на каждом листе, на каждой ветви оседает все больше, казалось бы, невесомых снежинок, тяжесть становится невыносимой, молодые березы свиваются в кольцо, клонятся к поседевшей траве, а старые мощные великаны не выдерживают и падают, выворачивая из родной земли корни. Следы этого гигантского побоища хрупких легкотающих снежинок с лесными богатырями видны еще долго. Байкал в такие дни становится черным, глухо бьют в прибрежные
камни хмурые валы, выбрасывая брызги, похожие на отсветы снега. Снег вообще только прикидывается мирным и тихим. Зимой сдуваемые с ледяной поверхности священного моря снежинки мириадами ударяют в прибрежные деревья, словно наждаком сдирают кору.

Осенью в притоки Байкала идут на нерест косяки омуля. Это происходит в ту пору, когда температура байкальской воды и воды притоков выравнивается. Словно открываются своеобразные шлюзы, и рыбы устремляются в реки с чистой прозрачной водой, с промытым донным песком и галькой- Миллиарды икринок будут покоиться туг несколько месяцев, не боясь низкой зимней температуры - нерестилища не промерзают до дна. Через 200 - 220 дней из икринок проклюнутся личинки, окрепнув, станут мальками. Они будут заложниками погоды, добычей хищников, и меньше половины их вернется в лоно Байкала.
Поздней осенью, когда ночные морозы чередуются с элегическим дневным теплом, постепенно уменьшается сток горных вод в Байкал, потому что замирают покрытые ледяной корой ручьи и малюсенькие притоки, а те, что покрупнее, то поддаются холоду, то, взбеленившись, ломают белые неокрепшие панцири и рвутся к батюшке Байкалу, неся ему последнюю предзимнюю дань.

Тайга уже отдала людям свой лесной хлеб: ягоды, грибы, орехи, целебные травы. Уже запасливые кедровки закопали там и туг на долгую зиму урожай кедровых орехов. Уже заполнили свои кладовые лесные звери: в норах, дуплах, потаенных местах спрятан теперь лесной урожай. Уже давно окрепли птенцы перелетных птиц, их станицы прозвенели, прокурлыкали над родными чащами и скрылись в теплой дали.
Осыпалась хвоя с лиственниц, и весь лес у подножия деревьев словно покрыт желтым снегом - хвоинка к хвоинке, как снежинка к снежинке. А лес прозрачен, ландшафты вокруг Байкала похожи теперь на офорты, гравированные великим художником - природой, Особенно выразительно графична тайга в непогожие пасмурные дни, когда нет ни дождя, ни снега, но нет и солнца - оно закрыто тугим серебристо-серым пологом.

Зеленоват Байкал, он словно вздрагивает от холода - его разогретая вода еще в начальную осеннюю пору ушла в глубины, как бы отдав им поверхностное тепло взаймы: зимой из таинственного мрака часть этого тепла вернется к поверхности- Ветры все чаще раскачивают водный простор, холодно светятся волны.
И вдруг наступает тишина, и лето, словно по рассеянности забывшее что-то в глубинах тайги, возвращается, говорит, и ликует в прибайкальских просторах. Бывает, что заморочит черемуху, и та оживет, приняв обманное тепло за весну. Но таких дней все меньше и меньше. Скоро все вокруг озера приберег к своим рукам зима. И лишь Байкал будет бушевать и метаться, и все будет ему казаться, что он могуч и молод, каким был по весне.

Зима

Долго не сдается Байкал зиме. Ошалелые волны вздымаются к тучам, бьются о скалы, ломая камень и первые белые забереги. Переохлажденная вода, касаясь донных камней, застывает на них, замирает у причальных сооружений, в глубине. Постепенно эти белые вестники зимы разрастаются и вдруг отрываются от дна и всплывают, обращаясь в шугу. Шуга уходит в Ангару, а на ее место приходят все новые и новые льдинки. Уже крепнут забереги, медленно сжимая кипящую дикую воду. Мороз все суровей. Но Байкал и не думает утихать. Теперь волны его, если прислушаться, шуршат. Этот шорох - все громче - внутри бушующей воды возникают крупинки льда, они вздымаются вместе с волнами и падают вместе с ними. Этот ледяной горох местные жители так и называют - «шорох».

Так стужа пронизывает воду изнутри. И приходит особенно морозный день в конце декабря, а то и в середине января, когда старик успокоится, наконец, и замолкнет. Но и теперь зиме еще рано праздновать победу над озером. Явится резкий ветер, сломает уже покрывший поверхность Байкала лед, ледяные поля раскрошатся, и снова откроется дымящаяся от стужи вода, и долго еще льдины будут носиться туда и сюда, ломать друг друга, постепенно замерзать фантастическими, как кристаллы горного хрусталя торосами.
Но вот Байкал стал. Притих до весны, Теперь в ясном морозном воздухе обозначается грозная сила его мятежа. Прибрежные деревья и кусты, камни, скалы - все, что оказалось в зоне досягаемости ошалелых волн, покрыто фантастическими ледяными узорами: сказочные деревья, легендарные чудовища, небывалые птицы и звери сплетены в изощренный орнамент. Пещеры похожи на пасти драконов, гигантские ледяные сосульки - на острые страшные зубы. Такие орнаменты называют здесь «сокую». Это следы прикосновения переохлажденных декабрьских волн.

Профессор Михаил Кожов, отдавший морю-озеру всю свою жизнь, так описал зимний Байкал: «В ясные солнечные дни, которые так обычны в зимнее время в Восточной Сибири Байкал, закованный в лед, особенно красив. Когда солнце скрывается за горизонтом, розово-фиолетовое сияние заливает безбрежную ледяную гладь, вдали на гольцах (так называются непокрытые лесом горные вершины. - М.С.) ярко блестят снега и розовеют покрытые тайгой подножья и склоны хребтов.
Сквозь прозрачный лед, лишенный снегового покрова, вдоль берегов отчетливо видно дно, выстланное песками или глыбами слабо окатанного камня, ярко-зелеными колониями губок и другими обитателями дна.
Но обычная тишина зимних вечеров время от времени сменяется целой гаммой звуков: то слышится грозный гул от далеких разрывов льда или протяжный стон от небольших близких разрывов и надвигов льда, то совсем рядом раздаются громовые удары и на глазах во льду внезапно по-
является широкая щель, из которой проступает вода. Все это производит на непривычного человека сильное и нередко жуткое впечатление. Особенно усиливается эта «симфония» закованного в лед озера в начале зимы».

Старожилы же знают: становые щели эти возникают от перемены температуры воздуха. Лед, расширяясь при особенно большом морозе, выпирает на берега, ломается, а при повышении температуры, наоборот, сжимается, и с гулким, похожим на пушечный гром, треском разрывается, оставляя проранщель иногда шириной до четырех метров. В старину ямщики, которые мчались на санях по байкальскому простору, заранее узнавали места разрывов, захватывали в дорогу крепкие лиственничные плахи, перекидывали их в самых узких местах через щели и осторожно переводили по ним свой обоз.
Но не все вокруг замерзает. Парят горячие источники, в крутой мороз в них можно искупаться: над теплой водой держится слой прогретого воздуха. Не замерзает и дымится, дымится морозным паром исток Ангары -дочери Байкала. Здесь, на открытой воде, зимуют гоголи, крохали, утки, морянки и другие птицы, которые из Прибайкалья обычно улетают на юг. Они добывают пищу в воде, ныряют, вылавливая разнообразных рачков и червей. А вечером отправляются вглубь байкальского простора, где спят, спрятавшись от ветра в торосах. Жизнь их полна опасностей, но они не знают другой земли, и это открытое пространство - исток Ангары - притягивает их навеки.
Таежная жизнь идет своим чередом. Снег усеян заячьими следами, лоси бродят по чащобе в поисках пищи, к солонцам собираются олени, спят медведи, но в феврале мамаши родят медвежат. Клесты и снегири лакомятся кедровыми орехами. А в глубине Байкала, в ста и более метрах от ледяного покрова, зимует омуль; ведут свою таинственную жизнь голомянки и бычки, пробив лунки во льду, отправляется на рыбную последнюю ловлю нерпа.

Так будет до тех дней, когда солнце повернется на весну, его крепнущие лучи пробьют толщу льда и обогреют воду.
И все начнется сначала.
Когда бы вы не пришли к Байкалу - в дни его весны, лета, осени, зимы - он одарит вас теплом и поведает тайну, которую не откроет никому другому: для каждого из нас у него свои тайны.




















 

Страница: | 1 | 2 | 3 |   Дальше>>






Пожалуйста, оцените стихотворение:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10



  Танцы   Стихи для детей   Сказки   Рассказы   Праздники   Регламент




Яндекс.Метрика      Индекс цитирования
Поддержать проект c помощью yandex